Я прижимаю лоб к стеклу,
Пытаюсь вглядываться в тьму.
Но тьма обманывает глаз.
Я потерялся от всех вас.
Хожу в потьмах. Хожу наощупь.
Мне срочно нужен поводырь.
И с фонарем мне было бы намного проще.
А то я не могу без дыр.
И в голове моей дыра.
Дыра, где сердце быть должно.
Все это довело меня.
Куда-то в сторону снесло.
Прижатый лоб к стеклу и тьма.
Я эту тьму не переношу.
И тут доходит до меня,
Что в зеркало смотрелся я.

---

больная голова ногам покоя не дает.

---

Приходи. Я все еще здесь, в центре зала.

после вчерашней ночи как камень с плеч свалился. поговорили. всё будет хорошо. уверен.


Будь со мной, ведь память так несовершенна(С)

---

ты знаешь

"в порочном мае". тогда я думал только о тебе.
раскидывая мелкие намеки, комплименты.
и кто бы мог подумать, что ты в моей судьбе
так в скором времени займешь апартаменты.

и приглядевшись к черной тьме сидений зрительного зала,
что незаметен был в ярчайшем свете разноцветных черных ламп,
я обнаружил главного судью и зрителя-фаната,
прекрасно-отдаленную
(с биноклем) обольстительницу-вамп.

при некотором ближайшем рассмотрении,
и некоторых судьбы-реки стечений,
сложилось несколько иное представление.
и выбрал сколь единственное, столь же правильное решение:
отдать себя на усмотренье Вам.

а я не знал, как долго ходишь ты на эти посиделки
завядшего театра одного актера.
И может быть с премьеры пьесы.
быть может и с начала поисков дублера.

я бесконечно рад, что есть мой зритель, мой фанат.
я с ним в любви и безопасном месте.
и если бы не сцена та,
возможно и не встретились бы в одном месте.

@музыка: этажи

@настроение: Энимал джаз

@темы: стихи о тебе

---

-да знаешь сколько таких, как ты, на моем счету??
-а я тебя не боюсь.
-это почему?!
-у тебя глаза добрые

---

///

Будь со мной.
Ведь память так несовершенна.
Ангел мой
Дрожжит от страха,
Курит нервно.
В царстве льдин.
В краю ларьков, в раю шавермы
Мы одни.
Реальны лишь сны и это скверно.

Этажи вниз уносятся и с нами
Наша жизнь - два пакета с чудесами.
Расскажи, о чем ты плачешь вечерами.
Пыль с души не смывается слезами.

В том кафе, где ангел пел нам джаз и падал
На земле.
На площади у всех вокзалов.
Подожди.
Ты ничего мне не сказала.
Приходи.
Я все еще здесь, в центре зала.

Ангел пел нам джаз и падал вниз.
Ангел пел нам джаз и падал вниз.

(ц)

@музыка: Энимал джаз - Этажи

@темы: (ц)

---

(c)

Если бог есть,то у него отменное чувство юмора
(c)

@музыка: jesus on extasy - alone

@настроение: sick

@темы: (c)

---

нра

The world was empty
before the day
and it don't seem to get better any way
the way I lived would have broken me
I drank too much. Had noone who was watching me
but God send an angel
with broken wings
to save and protect me
to guide me through this life
was you I met on that day
it was you who saved me from my tragedy

I thought that you were my ark
but you left me in the dark
My little life fell apart
I feel I wanna cry
I'm looking for a new home
travelled from Paris to Rome
I never felt so alone
I feel I wanna die

Friends may leave me
and my parents, too
but if I'm week, I use to count on you
but now I'm sick
of you hypocrites
pretending to be my friends

I thought that you were my ark
but you left me in the dark
My little life fell apart
I feel I wanna cry
I'm looking for a new home
travelled from Paris to Rome
I never felt so alone
I feel I wanna die

---

А вот скажите. Пишете Вы какое-либо произведение. Вроде вкладываете в него себя, свои эмоции, чувства. Показываете обществу, а оно вам такими комментариями по типу: "прикольно", "клёва".
Это нормально?

---

Только что мимо прошел вокалист-гитарист группы Оверон. Прошел через фойе и вышел. Через две секунды закончилась песня, началась другая. Оверон - Когда ты не со мной...ппц

---

на краштесте Оки манекен за несколько сот тысяч долларов ничего не показал. ибо ему просто отрезало голову бампером.

---

вот и моя самоуверенность, вновьприобретенная. вот и оценил себя. гордый, но одинокий. любящий, но невыносимо тупой. слабый и уязвимый.

---

разрежь меня надвое.
отрежь мои руки.
если это поможет
не сдохнуть от скуки.
можешь кинуть меня
в пасть акулы
а можешь напильником
сточить мои скулы.
я буду лежать, молчать.
завидовать
тому, как ты можешь
так жестко насиловать.
вынь из скелета
мое ржавое сердце.
и выбрось на улицу.
пускай оно стынет.
надеюсь даст тепла
тебе немного, согреться.
пока, лежа в грязи,
стучит, как морзе, твоё имя.



я твой до последней капли крови, что течет в моих жилах.
возьми меня с собой, куда бы ты не пошла, куда бы не летела.

@музыка: HIM - It's All Tears

@темы: мы

---

Ich bin auf Kurs

Nur weil ich langsam erfrier
find ich zu dir
find ich zu dir

Ich weiЯ genau wo kein Mensch jemals war
bin ich dir nah
bin ich dir nah

Um mich nur strahlendes WeiЯ
hier tief im ewigen Eis
hab ich den kompass verlorn

Ich bin auf Kurs
zurьck
zu dir
Der Sturm treibt mich ьber die See
hinfort
von hier
Ich such deine Spuren im Schnee

Nur weil die Дrmel erfriern
kann ich dich spьrn
kann ich dich spьrn

Erst wenn mein Blut in den Adern gefriert
werd ich berьhrt
werd ich berьhrt

Ich hab die Hцlle durchquert
von deiner Kдlte gezehrt
und alle Hoffnung verlorn

Ich bin auf Kurs
zurьck
zu dir

Der Sturm treibt mich ьber die See
hinfort
von hier
verlier mich denn ich bin auf Kurs
zurьck
zu dir

der Sturm treibt mich ьber die See
hinfort von hier

Ich such deine Spuren im Schnee

---

мог бы признаться, но не сумею

это всегда было сильнее меня. из-за этого абсолютное большинство моих проблем, и проблем тех, кто мне дорог.
Если в ближайшее время я с этим что-то не сделаю, то точно потеряю все то, что мне дорого. а это мне безумно дорого.
Ты мне безумно дорога.

>только длинные гудки смогут научить меня(с)

@музыка: энимал джаз

@настроение: Убитое

@темы: черный пепел на белых плитках

---

Эдгар Джон Гувер (1 января 1895 года —2 мая 1972 года)

Он был коренаст, коротконог, раздражителен, упрям как бык и весил около ста килограммов. Хелен Генди, хрупкая дама бальзаковского возраста, работала его секретаршей и была влюблена в босса вот уже десять лет. Мисс Генди была никем: мелкая канцелярская сошка, женщина, два раза в день приносившая директору кофе, печатавшая для него на машинке и следившая за корреспонденцией.
Джон Эдгар Гувер доверял только самому себе, Господу Богу и своему помощнику Клайду Толсону. Мисс Генди была в этом списке четвертой и последней. Просидевшая в его приемной всю свою жизнь старая дева значила для босса намного меньше, чем любимый пес, и немногим больше, чем любимая трубка, - он просто привык к ней, как к уютному кирпичному вашингтонскому особнячку. А мисс Генди ради обожаемого директора была готова прыгнуть с моста: они были знакомы сорок лет, и все это время он казался ей идеальным джентльменом и настоящим мужчиной.
Она не забыла своего бывшего босса даже через много лет после его смерти, когда Джон Эдгар интересовал уже только историков.
Гувер возглавил ФБР в 1924 году. До этого в Соединенных Штатах не было ни надежной полиции, ни настоящего порядка. Хелен Генди знала об этом не понаслышке: она родилась и выросла в Нью-Йорке, городе, которым заправлял "Таммани-холл" - банда политиканов, опиравшаяся на ирландских иммигрантов. В Нью-Йорке начала века можно было купить все: дом, губернатора, и даже конгрессмена - в качестве посредника выступал "Таммани-холл", распоряжавшийся голосами избирателей, полицией и муниципальными подрядами. Полицейским в городе не доверял никто: люди из общества их презирали, а беднота боялась. В каждом из пятидесяти штатов действовали свои законы. Например, в Северной Каролине открытое ношение оружия разрешалось, а за тайное полагалась тюрьма. Зато в Южной Каролине и то и другое было категорически запрещено, но на воскресные богослужения закон предписывал приходить вооруженными (так повелось еще с XVIII века, когда жителей этих мест постоянно тревожили индейцы). Каждый штат имел свою полицию, и чтобы от нее ускользнуть, преступнику достаточно было всего-навсего пересечь границу, скажем, Калифорнии и перебраться в Неваду.
Мисс Генди помнила ужасы, которые ей живописал дядюшка-адвокат, прилежно читала детективные романы и свято верила отчетам ФБР - обожаемый шеф казался ей всемогущим добрым богом, защищающим простых американцев от преступников. Она относилась к нему с почтительным трепетом и старалась работать так, чтобы мистер Гувер был доволен. В приемной директора ФБР всегда был идеальный порядок - в этом заключались и жизнь, и судьба состарившейся здесь приятной худенькой блондинки Хелен Генди.
Обожаемый шеф появлялся в Бюро ровно в девять: он оставлял машину за три квартала и остаток пути проходил пешком. Директор улыбался мисс Генди, отпускал какую-нибудь из своих обычных шуточек (мистер Гувер очень любил пошутить. Как-то раз, когда у одного из его приятелей был день рождения, он распорядился перекрыть движение во всем районе, и праздничный ужин, который юбиляр заказал в ресторане, ему так и не доставили), а потом закрывался в кабинете. Там мистер Гувер читал газеты. Он любил, чтобы у них были большие поля. (Однажды, когда поля показались ему чересчур маленькими, он размашисто написал на газете - "Внимание к границе!" Надпись пришлась на заметку, посвященную Мексике, внимательная мисс Генди спустила ее в соответствующий отдел - и к мексиканской границе срочно перебросили авиацию.) Потом была планерка, а после нее шеф принимал начальников полевых офисов ФБР, давал интервью корреспондентам, иногда его вызывали в Белый дом или он уезжал в Министерство юстиции. Обычно Эдгар Гувер засиживался на работе допоздна, и мисс Генди попадала домой только после девяти вечера. Так и проходила ее жизнь: день за днем, за $ 800 в месяц.
2 мая 1972 года садовник Джона Эдгара Гувера привез ему розы, которые тот заказал еще неделю назад. Экономка сказала, что хозяин пока не вставал. Обычно Гувер спал без пижамы, поэтому она попросила рабочего громко постучать в дверь спальни. Тот постучал - ответа не было, и садовник приоткрыл дверь. Гувер лежал на полу в двух шагах от развороченной постели - голое жирное тело, лысая голова, сведенные агонией руки. Слуги не посмели до него дотронуться - они позвонили в Бюро, и государственная машина стала набирать обороты - следуя составленным много лет назад инструкциям, секретарши изымали из архивов папки с документами, подчищали картотеки, сжигали записи телефонных разговоров и данные наружного наблюдения: Хозяин ушел, и ничто не должно было попасть в чужие руки.
Джон Эдгар Гувер служил восьми президентам и шестнадцати министрам, его ведомство расследовало убийство президента Кеннеди, вымуштрованные им агенты занимались и ку-клукс-кланом, и "черными пантерами", ловили гангстеров, боролись с американскими и японскими шпионами, разоблачали тайных коммунистов и советских резидентов. Попутно Гувер собрал исчерпывающие досье на добрую половину американцев, многие из которых мечтали увидеть его в гробу. Сотрудники Бюро ждали, что будет назначено расследование обстоятельств смерти их директора, но его так и не провели.
Бывшая секретарша Гувера продолжала работать в Бюро, потом вышла на пенсию. Родственников у нее не было, ходить в кино она не любила, и мисс Генди проводила время, вспоминая прошлое. Подспорьем ей служили подшивки газет и книги, рассказывающие о Джоне Эдгаре Гувере. Журналисты знали о нем не так уж много: дом в пригороде Вашингтона, где жили такие же, как и Гувер-старший, правительственные служащие, большая семья среднего достатка, заурядная школа, пристрастия и развлечения ничем не примечательного мальчишки. Репортеров это удивляло. В семидесятые годы, когда было написано множество статей и книг о ФБР, Гувера считали суперагентом, маньяком, монстром - кем угодно, но уж никак не обычным человеком. Стало известно, что агенты ФБР внедрялись во все организации левого толка, работали в студенческих кампусах, провоцировали на акты насилия черных радикалов - и тут же сажали их за решетку. Гувер был мастером провокации. Он подвел под нее научную базу и, разрабатывая свою стратегию во всех тонкостях, не забывал и о практике - люди ФБР, внедрившиеся в ку-клукс-клан, вывели его на тропу войны; по всему югу запылали кресты и негритянские церкви. Никто из писавших о Гувере не мог разобраться, кто он на самом деле: ярый враг либералов в конечном счете помог защитить демократию, ненавидевший черных расист стер ку-клукс-клан в порошок - после того как ФБР посадило за решетку его лидеров, влияние этой организации пошло на убыль.
Людей Гувера обвиняли в причастности к убийству Мартина Лютера Кинга - шеф ФБР ненавидел его лютой ненавистью, а после того как Кингу дали Нобелевскую премию, даже публично назвал негритянского лидера лжецом. Либералам Гувер казался убежденным фашистом, волей судьбы родившимся в Америке и потому поставившим свой дар бюрократа на службу демократии, но Хелен Генди знала о нем кое-что еще.
...Щуплый юноша сидит склонившись над письменным столом и прилежно составляет картотеку: молодой Гувер, оказавшийся единственным кормильцем семьи, устроился в библиотеку конгресса.
...Стол стал побольше, картотека - поменьше, молодой человек немного отяжелел, зато его костюм смотрится куда лучше. Джон Эдгар Гувер, клерк Федерального бюро расследований, занимается составлением архива - пока что в нем лишь несколько сотен карточек, но со временем их число разрастется почти до бесконечности.
...Грузный мужчина с бульдожьей челюстью поднимает глаза, тяжело смотрит в лицо сидящего напротив него министра юстиции и веско говорит: "Я согласен занять пост директора ФБР, сэр, но у меня есть ряд условий. Мне необходима вся полнота власти - я сам буду решать, кого надо брать на службу, а кого увольнять, и Бюро не будет заниматься политикой". О том, как ее шефа приглашали на должность, Хелен знала с его собственных слов. Он же рассказал ей и о своем детстве.
У матери Гувера были немецкие корни - ее далекие предки происходили из Швейцарии, все мужчины в их семье испокон века служили в наемных войсках. Долг, дом, честь - для миссис Гувер это были не пустые слова, и она муштровала сына, словно сержант новобранца. Он должен был непременно доводить любое дело до конца, отвечать за свои слова, почитать старших, бояться Бога и уметь брать ответственность на себя. Эдгар рос самым тихим и послушным мальчиком во всем квартале. К тому же он был самым щуплым и маленьким в классе, но себе на беду обладал ярко выраженными качествами лидера. Парнишка обожал спорт - и выглядел посмешищем на футбольной площадке, попытался научиться играть в бейсбол - и ему тут же расплющили нос. Эдгар Гувер прилежно делал уроки, прибирал свою комнату, ходил с мамой в церковь, а по ночам мечтал о тех временах, когда большие и сильные мальчишки будут делать то, что он им прикажет.
Потом заболел отец. Гувер-старший не был волевым человеком, и тянуть лямку мелкого чиновника (завтрак в кругу семьи, многочасовая канцелярская работа в правительственном офисе, семейный ужин - а на следующий день все повторяется по новой, и так в течение многих лет) оказалось ему не под силу. У Дикерсона Гувера началась тяжелая депрессия, и Эдгару пришлось кормить семью: он стал библиотекарем, еще не успев закончить колледж Затем его взяли на работу в ФБР, и Гувер оказался самым мелким клерком в самом незначительном из отделов. Неважное, конечно, начало, однако Эдгар был исполнителен, точен, вежлив и умел угадывать то, что хотело услышать руководство. Он стал делать карьеру.
ФБР возникло в 1908 году: президенту Теодору Рузвельту, уставшему от бессилия федеральных властей, понадобилась "большая дубинка". Штат Бюро составили несколько десятков плохо подготовленных (и к тому же коррумпированных) чиновников: каждый здравомыслящий конгрессмен пытался посадить в ФБР своего человека, и тот в поте лица отрабатывал назначение. Люди из ФБР торговали информацией, брали взятки, занимались шантажом и вовсю собирали сведения о конкурентах "своих" политиков. Во время Первой мировой войны они без особого успеха боролись с германским шпионажем, затем Бюро принялось за красных, уклоняющихся от призыва нелегальных иммигрантов и прочих неблагонадежных. Тут-то и пригодились систематизаторские способности молодого Гувера: он собрал свои первые картотеки и возглавил отдел, занимавшийся расследованиями. Джон считался очень хорошим специалистом и порядочным человеком - охотясь за красными, Гувер усердствовал ровно столько, сколько было нужно, ни с кем из политиков молодой начальник отдела не сближался. Он производил впечатление благонамеренной и управляемой посредственности, но министр юстиции Стоун, посадивший его в кресло директора, вскоре пожалел о том, что сделал.
Хелен Генди, в середине двадцатых годов ставшая секретаршей директора ФБР, и не задумывалась о том, что Джон Эдгар Гувер превратил свое ведомство в государство в государстве.
Она была худенькой, остроносенькой, немного восторженной, но вполне здравомыслящей девушкой, а он к этому времени стал очень видным мужчиной, носил безукоризненные костюмы и галстуки. Босс не только выглядел божественно - все, чем он занимался, восхищало его служащую до глубины души.
Ему противостоял легендарный бандит Диллинджер, грабивший полицейские участки, чтобы вооружить свою банду. В одном из них он захватил два автомата, в другом - шесть револьверов и забросал гранатами высланный против него броневик. Диллинджер бежал из тюрьмы, пригрозив охраннику вырезанным из табуретки игрушечным пистолетом, и по дороге взял очередной банк. В общем, этот головорез не боялся ни Бога, ни черта - а люди мистера Гувера выследили его и убили.
Джон Эдгар Гувер нашел похитителей ребенка знаменитого летчика Линдберга, он выследил тех, кто украл миллиардера Чарльза Уршела, - да мало ли еще что!
Хелен Генди гордилась своей работой, и будущее представлялось ей в розовом цвете. Девушка зарабатывала немного, но старалась держать себя в форме: мистер Гувер обязательно должен был обратить внимание на ее чудесные рыжие локоны, губки сердечком и итальянские туфли. То, что произойдет потом, рисовалось ей менее отчетливо - пристальный взгляд, легкая улыбка, записка, которую она находит в деловых бумагах, встреча под фонарем на углу Четвертой и Шестой улиц, столик в ресторане и танго до рассвета.... В то время Хелен Генди было двадцать лет: ее еще никто не целовал, и она обожала фильмы про любовь, в которых все хорошо кончается. Прошло полвека - и прямая как спичка, сохранившая ясный взгляд и свежую голову старая дева вспоминала об этом с грустной улыбкой: на коленях у старухи нежилась большая теплая кошка, а книга, которую она перелистывала, была, конечно, о Джоне Эдгаре Гувере.
В тридцатые-пятидесятые годы журналисты превратили его в национального героя; в семидесятые о директоре ФБР стали писать плохо, а теперь о нем говорили такие гадости, что мисс Генди просто шипела от возмущения.
Автор утверждал, что Джон Эдгар был настоящим чудовищем: он охотился за мелкими гангстерами и не обращал никакого внимания на расцветавшую пышным цветом организованную преступность, ревновал к успехам коллег - слава Мелвина Пурвиса, пристрелившего Диллинджера, не давала ему покоя - и он выжил его из Бюро.
Гувер держал под колпаком Мартина Лютера Кинга; Гувер внес в черные списки тещу президента Эйзенхауэра за то, что она пожертвовала десять долларов испанским республиканцам, а его свободомыслящую и острую на язык супругу директор ФБР считал лесбиянкой и тоже держал под подозрением. Он конечно же арестовал похитителей маленького Линдберга - но ребенка к тому времени уже убили, и тело мальчика с проломленным черепом обнаружили где-то в лесу... Он подлаживался к политикам; он - писака не посмел сказать об этом определенно, но намекал на гадкое обстоятельство изо всех сил - мог состоять в предосудительных отношениях со своим помощником Клайдом Толсоном... Тут мисс Генди захлопнула мерзкую книжку: она дорожила своим прошлым и не хотела, чтобы его порочили.
Она встала, подошла к секретеру, открыла старый альбом и принялась перебирать пожелтевшие фотографии. Мешковатые двубортные костюмы, котелки, канотье, галстуки-бабочки: Гувер еще подтянут и черноволос, Клайд Толсон щеголяет безукоризненным пробором в набриолиненных волосах, рядом с ними расположился молоденький курносый Пурвис. Пока что все вместе, пока все хорошо... С тех пор миновала целая жизнь, но только теперь Хелен Генди стала понимать подоплеку происходившего в те далекие времена.
Мистер Гувер был слишком упрям и любил считать, что все находится под его контролем. Но в семье мисс Генди были юристы - ее дядя-адвокат, недолюбливавший ФБР либерал, еще сорок лет назад говорил ей то же самое, о чем твердил автор дрянной книжонки.
...Заваленные мусором улицы, обшарпанные дома, неряшливые женщины, крикливые дети, крепкие парни, исподлобья глядящие на чужаков. Ирландскую эмиграцию сменила еврейская, затем ее начали теснить такие же нищие, оставившие дома жен и невест итальянцы - и всем им были нужны женщины, с которыми они могли бы поговорить на родном языке. Начинающие мафиози вербовали в публичные дома оказавшихся без гроша эмигранток: их выдерживали в расположенных среди городских трущоб бараках, чтобы отбить охоту к непокорству, по многу раз насиловали - а затем они принимались за работу. Грязные комнаты, постели с несвежим бельем, кучка мужчин, дожидающихся своей очереди у лестницы на второй этаж, - такое можно было увидеть в сотнях домов на рабочих окраинах. Так мафия сколачивала первоначальный капитал. Затем в стране ввели "сухой закон" - и деньги бандитов перетекли в подпольное производство спиртного: ими были оплачены и грузовики, набитые ящиками с виски, и услуги киллеров, расстреливавших конкурентов из автоматов "томпсон". Бутлегеры выиграли войну, которую им так и не объявило ФБР, - после Великой депрессии они стали самыми богатыми людьми в стране, скупив и банки, и банкиров, и политиков.
Именно об этом рассказывал Хелен дядя: в Америке давно действует национальный преступный синдикат, о котором Эдгар Гувер ничего не хотел знать - его больше занимали Мартин Лютер Кинг, голливудские звезды, многих из которых он подозревал в большевизме, и студенты, протестовавшие против войны во Вьетнаме... Тогда, сорок лет назад, Хелен в ответ на дядины слова лишь пожимала плечами.
Тогда она была молода и каждый день приносила мистеру Гуверу кофе. Конечно, она замечала легкое отчуждение... Но Джон Эдгар был настоящим джентльменом, и Хелен голову могла дать на отсечение, что слухи о его ненависти к женщинам - чистой воды вымысел. Он, несомненно, презирал девушек, которые жили с бандитами, и иначе как "грязными тварями" их не называл. Гувер обращался с ними как со свиньями, но разве они стоили большего? Он проводил с Клайдом Толсоном все отпуска, вместе с ним обедал и ужинал, а после смерти завещал ему свой дом и все имущество - но это означало лишь то, что мистер Гувер хорошо относится к людям. Джон Эдгар любил сотрудников Бюро как собственных детей: он заботился об их здоровье, следил за тем, чтобы они вовремя уходили в отпуск, когда кого-нибудь из его агентов ранили, директор сам приезжал к нему в больницу.
Соседи (а мисс Генди была знакома со многими из них) не могли на него нахвалиться: он улыбался их детям и дарил им прекрасные подарки на Рождество - мистер Гувер был расположен к людям, и они это чувствовали. А черный проповедник Кинг и в самом деле оказался лицемером: слежка, которую вел за ним мистер Гувер, оказалась ненапрасной. На нескольких пленках, записанных "прослушкой", было слышно, как пастор занимается любовью с несколькими женщинами сразу, отпуская при этом богохульные шутки! Мистер Гувер был верующим человеком, он на дух не выносил разврата - как, по-вашему, он должен был относиться к осквернившему свой сан служителю Божию?..
Примерно так мисс Генди собиралась закончить письмо, которое она намеревалась написать издателю этой мерзкой книжонки, но дни шли, а что-то мешало ей это сделать...
Она вспомнила записку, которую прислала мистеру Гуверу вдова застрелившегося Мелвина Пурвиса: та благодарила его за то, что он не пришел на похороны мужа.
Пурвис выследил человека, которого Гувер назвал "врагом общества номер 1", и его помощники нашпиговали Диллинджера свинцом. Газеты расписали это во всех красках: теплый летний вечер, пестрая толпа, крики разносчиков газет, гудки машин - и автоматные очереди, вспарывающие всю эту благодать. Диллинджер (пластическая операция изменила его до неузнаваемости) вышел из кинотеатра, и предавшая его подружка резко бросилась в сторону: четыре автомата "томми" залаяли почти одновременно, и Диллинджер даже не успел выхватить пистолет.
Пурвис стал национальным героем, и Хелен слышала, как перешептывались девушки из машбюро: они были убеждены, что шеф не простит Мелвину его славы. Мисс Генди, конечно, не поверила этому, но вскоре Пурвису пришлось оставить ФБР, и через несколько лет он застрелился. Пурвиса любили все. Хелен даже всплакнула. А то, о чем судачили в отделах, она привычно пропустила мимо ушей - мистер Гувер был вне критики и подозрений.
Хелен не однажды слышала ироничные рассказы агентов, как их обожаемый шеф выезжает арестовывать гангстеров. Белый льняной костюм, шелковая рубашка, галстук-бабочка и бутоньерка в петлице, в руках - огромный револьвер, из которого он, по словам подчиненных, не попал бы и в стену. За его спиной - сделавшие свое дело и теперь ушедшие в тень исполнители. Агенты всаживали в преступника пару пуль, и лишь потом величаво входил их директор, надевал на еле дышащего бедолагу наручники и рявкал: "Вы арестованы, сэр!" Газеты заходились от восторга, обыватели слали мистеру Гуверу благодарственные письма...
И все же Джон Эдгар Гувер был великолепен - даже сейчас, когда жизнь прожита, желания ушли, а прошлое подернулось дымкой, Хелен Генди могла поклясться в том, что он стоил большего, чем все остальные мужчины. В нем чувствовалась сила, он столько лет служил власти, что в конце концов стал ее олицетворением: мистер Гувер знал, что он может все, и на окружающих это действовало магически. Мисс Генди вспоминала, как у нее, пятидесятилетней, всю жизнь проработавшей в приемной директора ФБР женщины, начинали дрожать колени, когда она некстати входила в комнату и, разъяренный босс тяжело поднимал на нее глаза. Он ничего не мог ей сделать - Хелен знала, что мистер Гувер не уволит человека, который работал на него столько лет, но ей всякий раз становилось страшно, и в то же время она чувствовала себя почти счастливой. Если бы мистер Гувер унизил ее, накричал, выругался, оскорбил, бедная старая дева была бы ему благодарна, но он относился к ней также, как и ко всем остальным: ровно, корректно, в меру отстранение и в меру благожелательно, с ни к чему не обязывающим холодноватым юмором.
Хелен понимала, что Гувер не чувствовал к ней ничего, но ей почему-то казалось, что Джон Эдгар не любил и этого задаваку Толсона. Авторы пустых и поверхностных книжонок просто не знали своего героя - главной и единственной любовью мистера Гувера была власть. Он запрограммировал себя на успех и добился того, чего хотел. Ради этого Гувер был готов давить красных и защищать черных, хоть первые и не внушали ему серьезных опасений, а вторых он ненавидел всей душой.
Джон Эдгар Гувер всегда шел к цели кратчайшим путем: потому-то он и не трогал организованную преступность. Там бы пришлось иметь дело с политиками, а с ними он предпочитал не связываться, да и рекламная отдача от подобных разоблачений была бы невелика: что толку воевать со скользким, как налим, коррумпированным профсоюзным боссом, кому интересны неприметные пожилые люди, владеющие казино и подпольными пивоварнями?! Имена Джона Диллинджера, "врага общества © 1", или головореза "пулеметчика Келли" говорили читателям газет куда больше - и Джон Эдгар Гувер знал, как этим воспользоваться. Секретарша, приносившая мистеру Гуверу утреннюю почту (первые полосы многих газет украшали фото директора ФБР), смотрела на босса как на Бога. С его смертью потеряла смысл и жизнь Хелен: она посвятила ее безупречному джентльмену, знаменитому директору ФБР Джону Эдгару Гуверу, а его больше не было.
Она не замечала у него ни единого греха, ни одной слабости: он никогда не напивался и не сквернословил, ни разу не был влюблен. Когда его фотографировали в гостях, стол освобождали от бутылок - перед Джоном Гувером не могло стоять виски. Он все помнил, никуда не опаздывал, поздравлял всех своих знакомых с днями рождения, а получив от них подарок, тут же отправлял карточку с благодарностью. Мисс Генди его боготворила, и только теперь, в старости, ей начало казаться, что Гувер был не живым человеком, а роботом из этих дурацких фантастических рассказов. Кем бы он стал, если бы его жизнь сложилась иначе?
Она надеялась, что из него мог бы выйти очень хороший человек и в другой жизни они бы встретились под фонарем на углу Четвертой и Шестой улиц, а потом была бы долгая прогулка по городу и танго до рассвета...
...Незадолго до того, как Гувера не стало, в газеты начали попадать сведения, компрометирующие президента Никсона, и утечка, судя по всему, шла из президентской администрации. Никсон распорядился установить слежку за своими сотрудниками. Это было делом ФБР, но он решил создать собственную небольшую, преданную только ему секретную службу, которой и поручил внутреннее расследование.
Гувер оскорбился, и вскоре секретная служба президента оказалась у него под колпаком. Когда людям возглавлявшего ее Джона Эрлихмана стало об этом известно, они организовали взлом в штаб-квартире ФБР, забрали протоколы подслушивания и спрятали их в Белом доме. Гувер поклялся отомстить: он велел начать официальное расследование взлома и сообщил министру юстиции, что предстоит публикация документов, которые будут неприятны для Капитолия. Сделать этого директор ФБР не успел: 2 мая 1972 года Гувер скончался. Официальное сообщение, естественно, начиналось со слов: "Он умер естественной смертью".
Об этом поговорили и забыли, а старая дева мисс Генди, доживавшая свой век в приюте для одиноких пенсионеров, все перебирала пожелтевшие фотографии, ждала писем от племянника (старушка забыла, что он погиб десять лет назад) и вспоминала Джона Эдгара Гувера.
"...У него была такая чудесная улыбка! Он так ладил с детьми! Собаки всегда чувствуют хорошего человека - вы не поверите, но при виде мистера Гувера псы сразу начинали вилять хвостами. Однажды он подарил мне брошь из настоящего нефрита - подождите секунду, сейчас я ее покажу..."

---

мир игрушек

Мир игрушек. Рай для детей, ад для родителей. О чем мы думаем, когда заходим в такой магазин? Дети думают о том, как бы уговорить родителя купить новую игрушку. Родители думают о том, как изменилась индустрия, и что в их детстве о таком только мечтать можно было. А о чем думают сами игрушки? Игрушки ждут своего хозяина. Своего будущего хозяина. Который будет заботиться о них, играть с ними. Ломать и, если повезет, чинить. А если нет – отправит на свалку, найдя утешение в новой игрушке. Но их это ничуть не тревожит, ведь их предназначение – быть с ребенком. Приносить ему радость. Дарить чувство беззаботности и будничной праздности. И быть с ним до последнего.
Так и наш герой ждал своей судьбы. Ждал он ее на верхней полке, вместе остальными игрушками из серии “New Hero”. Он был мускулистым накаченным парнем, в обтягивающем костюме и способностью сжигать взглядом. Да, него были шикарные голубые глаза, которые так великолепно сочетались с его блондинистой роскошной шевелюрой. Однако, внешность обманчива. Вел он себя как последний м*дак. Почему бы это. Он был главным на этой полке. К нему обращались за разрешением отлучиться(не важно по каким причинам), у него спрашивали как расставить новобранцев и прочие вещи.
-Ахтунг! Новички! Еще одна машина!
-Странно, обычно же привозят не более трех коробок за раз, - подумал вслух вожак.
Пусть разгружают, разберемся вечером.
Стемнело. Магазин опустел. Отряд передовых игросолдат выдвинулся на разведку.
Открыв первую коробку, они потеряли дар речи. 13 отборных девушек барби-моделей оккупировали коробку.
-Здравствуйте, мальчики. А вы, видимо, от местной власти? Что ж вы стоите как истуканы, помогите дамам выбраться!

Выбравшись и заняв свои новые места, барби подружились почти со всеми.
Кроме капитана. Он был до невозможности груб и напыщен.
-Я солдат, не надо тут ваших сюсюканий, - и прочее бла бла бла обычно доносилось от него, когда его звали в компанию по ночам возле лампы.

Но когда никто не видел, когда все были заняты ночными разговорами, играми вокруг лампы, он смотрел на нее. На ту, которая сидела одиноко возле «костра».
Её рыжие локоны падали на чудесного цвета плечи и лицо, столь прекрасное в мерцании вольт, что его самого коротило от одного лишь взгляда в её сторону.
И подойти он к ней, естественно, не мог. Ни под каким предлогом. Не хватала мужества. Да, да. Для героя войны было сверх его способностей осмелиться на столь отважный шаг.
Так продолжалось долгое время. Его сердце обливалось кровью от одного её голоса.
На следующую ночь он решился. Двумя прыжками он переместился с места своей дислокации к лампе, к ней. Низким голосом, идущим из самой глубины души, он спросил, можно ли ему присесть рядом. Конечно можно. В результате они проболтали всю ночь и договорились встретиться на этом же месте через сутки.

---
-Мама, вот этого хочу!
-Точно? А то уже десять перебрал ,а не остановился ни на одном. Решай быстрее уже.

---
-День был прекрасным. Яркое солнце заливало витрины. На Нее падал расщепленный на миллион маленьких линий луч солнца. Её волосы переливались в этой солнечной ванне. Он зачарованно смотрел на неё и не заметил, как на него показывал пальцем один маленький мальчик.

---
-Да, да! Точно его!
-Девушка, будьте добры, достаньте, пожалуйста, вот того. Да, с верхней полки.
---
Он был вне себя. Почему именно сейчас кому-то понадобилось купить его??? Почему сейчас???
---
Девушка-продавец взяла стул, поднялась на него и попыталась достать его
---
Тоненькая рука продавщицы тянулась к нему.
-Нет, сейчас я с вами не пойду, подумал герой, и попытался вывернуться из захвата руки судьбы. Рука не удержала. Вернее стул подвел руку и пошатнулся. Рефлексивно продавщица выпустила его из рук. И он полетел.
Ему казалось, летел он целую вечность. Казалось, весь магазин смотрел на него в те часы. Удар. Темнота.
Пластик не хвастается своей прочностью. Не похвастался и в этот раз. Несколько отдельных частей его тела. И среди кучки пластиковых деталей одно, но большое и мягкое плюшевое сердце.

---

о красоте

Иду по улице. Курю Richmond Cherry [те, что с платиновым фильтром]. Абсолютно уверенный в себе. И взгляд подобающий. А на меня просто внаглую заглядываются. И мне нравится [ну еще бы].

---

ненавижу ограниченных людей. узкомыслящих. иногда разговариваешь с таким и невольно проскакивает мысль по типу *как можно быть таким тупым*. или такой. как можно интересоваться в течение многих лет одним и тем же, не заглядывая дальше своего носа? как пример, банальное Дом-работа-обед-работа-дом. а дома "колбасааа"(с) икс д. лишь пример. никогда не пойму, как можно так жить. хотя для них это в порядке вещей. и встречаются люди умные, да. но скучные. правда в большинстве своем все же люди недалекие. кроме того, некоторые считают себя верхом, прости меня дорогой читатель, невзъебенности с чувством стиля и прочего, чего нам с Вами, милый читатель, не достичь. очнитесь, б*я. ра-ра-ра!


мысли "озвучены" на основе материала, извлеченного из бесед с одним хорошим человеком.

---

Запрещенная реальность

Проснулся. Первым делом посмотреть телефон. Да. Сообщение. "С добрым утром *поцелуй*". Он улыбнулся. Он всегда улыбался от её поцелуев. От её слов. От её улыбки.

Каждый день он был счастлив, когда она была с ним. Правда сейчас она была далеко, но это ничего не меняла. Ему все равно было тепло. Тепло душевно, и даже физически.

Подошел к окну, потянулся. День обещал быть чудесным. Чуть поднявшееся солнце над горизонтом роняло лучи на землю. Ни облачка. Замечательный летний день.
Сегодня она приедет после многодневного отсутствия. Он встретит её на вокзале, как это делал всегда. Обнимет и скажет, как ему её не хватало. Еще чуть-чуть. Совсем немного, и он ощутит тепло её тела, нежность её губ и мягкость рук.

Задумался. А ведь пора работать. Весь день расписан по минутам. Сначала заскочить в контору. Забрать заказ и представить его фирме на другом конце города. Он был уверен, что им понравится. Много вложил в эту работу. Часть себя. Часть своей души. Что ж, вперед.

День пролетел, словно сон – вот ты только почувствовал, что засыпаешь, и кажется, только моргнул, как ты уже открываешь глаза в другой день. Надежды по поводу заказа оправдали себя. Недели кропотливой работы не прошли даром – ему аплодировали стоя.
Окрыленный, он летел домой, закинуть портфель, взять огромный букет цветов и сразу же на вокзал. Забежав в квартиру, он почувствовал, как дверь с грохотом захлопнулась. Он не обратил на это внимания. Схватив букет в углу комнаты, он хотел открыть дверь, но у него не вышло. Он пробовал все комбинации замков, пробовал ее толкать, пробовал пинать и бить руками. Избив в кровь пальцы, он в беспомощности скатился на пол.

Это была запрещенная реальность.

Стучал кулаками и навзрыд бормотал «Мне надо…надо выйти к ней…»…
Внезапно дверь открылась и на него падал резкий белый свет.
Навстречу ему вышло два санитара. Они оттащили его к кровати. Один держал его, а второй, произнося «Тебе уже восемь лет как надо» поставил ему укол успокоительного и они направились к выходу.

Этот день закончился. Завтра начнется другой. Другой чудесный день в запрещенной реальности.